Юрий Лавут-Хуторянский. Клязьма и Укатанагон. — М.: АСТ, 2019

В самом начале этого фантасмагорического романа нас сразу предупреждают, что ни автор, ни герой в том, что случится со всеми нами, не виноваты. Автор — всего лишь публикатор дневника, который ему подбросили. У героя вообще «мама учитель литературы, вот он и поселился в литературе».

На самом же деле, «Клязьма и Укатанагон» Юрия Лавут-Хуторянского — история о человеке, которому на миг улыбнулось счастье, и он поверил, что деньги — это все, то есть срубил, и можно назад в мир мамы-учительницы.

А оказалось, что главное даже не это, и не найти свою вторую половинку, поскольку после приходится искать первую, то есть себя, а кое-что другое. А именно — понять это еще до смерти. Да, «он заработал огромные деньги благодаря, может быть, и уродскому, но реальному устройству этой жизни, и теперь существовал барином среди голытьбы».

Собственно, земному пути героя и посвящена «Клязьма» в этом романе.

Девяностые и нулевые, а также десятые. Герой вложился в народное хозяйство, супруга стала депутатом. Он остался романтиком, дружащим с НБП, она вступила в «Единую Россию».

Впрочем, политики здесь немного, все ведь было понятно, как напоминает жена, еще со времен татаро-монгольского нашествия. Именно тогда денег уже не было, вся техника разбита, а в хозяйствах пьют, воруют и мечтают о легких деньгах в городе — дворником, монтером или квартиры ремонтировать.

«А когда он весной предложил каждому, любому, хоть алкашу последнему, взять у него кусок земли и технику в бесплатную аренду и зарабатывать своим трудом — так никто, никто!..»

Вторая часть романа — о великом и прекрасном Укатанагоне — это избранные записи Дневника Арифьи-о-Гериты, где упоминается бывший зэк и поэт-песенник, которого когда-то любила депутат из первой части. Словом, целая Санта Барбара, да.

И вот этот самый герой и переломавшийся наркоман прозревает землю и все сущее, и любимую свою, и судьбы с жизнями всех близких. Зачем, спросите? Может, для того, чтобы напомнить, что все под присмотром. Но почему недреманное око принадлежит ему, не дописавшему в ночи свою последнюю песню? Это как в байке о том, что некоторые посланы к нам ангелами под видом пьяниц и наркоманов, дабы проверить нас на вшивость — отдадим ли мы свой плащ сирому и убогому страннику у дороги, оказавшемуся, как минимум, Христом.

И вот наш герой вспоминает, но как-то по земному, физиологически, что ли, на ощупь и вприкуску, а не душой.

«Она улыбается и не спешит, а он думает, что пирожные, которые он принес, тают в прихожей», а еще «смотрит, как вянут ромашки, и хочет уйти».

И выстраивается новая жизнь, подбираются партнеры — это не биология, это химия всего живого в литературном обрамлении — то ли действительно дневника наших неземных хозяев, то ли воспаленного воображения бывшего зэка.

Становится ясно, что Егор Радов многого не договорил в своем «Змеесосе». Там тоже были сплошные «оно». Да и тут, в деяньях Высшего Разума.

«Пока оно тормозило, я взяла да и почикала эту волосню: навела порядок на местности. Крупно разделила, так сказать, твердь и воды. А в одном месте, чтобы продемонстрировать мастерство ландшафтного дизайна, выделила леса, поля и горы, потом реки, водопады, тоннели, аллеи, гроты и прочее, что полагается. Дядя посмотрел-посмотрел и одобрил, дал карт-бланш».

Ну и, конечно, членистоногие, среди которых на просторах будущего в Цифровой Ойкумене то и дело выныривает наш зэк-песнопевец.

«Мозги, о которых ты предупреждала, — у них набекрень. Бешеное племя, конечно. Иногда просто руки чешутся вмешаться по-настоящему. Очень интересно. Особенно наука, искусство и музыка. Я счастлива, Ма».

Поэтому нужна перезагрузка жизни на Земле. Точнее, в Цифровой Ойкумене.

«Рабочие испытания Надама и Невы проводились в специально созданных условиях парка, удаленного от всего земного и реального, чтобы можно было отрегулировать функции, общение и постепенно увеличивать нагрузку на модели».

Ну, и конечно же, финал.

«Все происходило само собой: и напрягалось, и двигалось, и изливалось, и звучало, и соединялось. Во время крика они снова стали Леопардом». И вся эта работа вселенских сил над новой жизнью напоминает будущие библейские страсти. «Мама Герита молчит, зато тетя Нуши и сестры все выбалтывают в деталях. Главное, самой не начинать. Сиди, пей чай, все понемногу и узнаешь. Зевенариус подкатывает, говорит, что пострадал из-за меня. Ма поговорила с Эрибарусом и взяла Тирибара-Эрибаруса по прозвищу Журчала».

Что сказать? Новый Декамерон, Илиада и Божественная комедия с «Отроками во Вселенной» включительно.

А все потому «что человек не машина, и даже безнадежно неполноценный человек — это гораздо больше, чем робот», как признал в 2083 году с трибуны ООЧ ее административный секретарь Робомэн Второй».

Хотя миром, как узнаем из дневника Высшей Сущности, подброшенном землянам, у них там не закончилось.

«Напряжение росло, конфликты стали погромами, беспорядками и, вскоре, войной. Партия «Чистая натура» свой безжалостный террор считала явлением духовным и символом его взяла АстаФани, белоснежного ангела с мечом в одной руке и белой лилией в другой. Наступили беспощадные и разрушительные «двадцать лет ненависти», в огне которых погибли миллионы СНТ, а «натура» потерпела катастрофическое поражение».

А заканчивается, повторимся, это все, как в «Стене» Пинк Флойд — пеньем жаворонка в постапокалиптической тишине, и начинается часть под названием «Хорошие времена».

О, это настоящий катарсис после работы над ошибками природы — и Ма, и всей ее армады санитаров. Да и нас с вами, осиливших свою эпитафию.

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>